Неточные совпадения
Она знала, что в области
политики,
философии богословия Алексей Александрович сомневался или отыскивал; но в вопросах искусства и поэзии, в особенности музыки, понимания которой он был совершенно лишен, у него были самые определенные и твердые мнения.
Именно, когда представитель всех полковников-брандеров, наиприятнейший во всех поверхностных разговорах обо всем, Варвар Николаич Вишнепокромов приехал к нему затем именно, чтобы наговориться вдоволь, коснувшись и
политики, и
философии, и литературы, и морали, и даже состоянья финансов в Англии, он выслал сказать, что его нет дома, и в то же время имел неосторожность показаться перед окошком.
К его вескому слову прислушиваются
политики всех партий, просветители, озабоченные культурным развитием низших слоев народа, литераторы, запутавшиеся в противоречиях критиков, критики, поверхностно знакомые с
философией и плохо знакомые с действительной жизнью.
Опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит только заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например, о
политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую
философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о
политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою
философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Я был первым и до сих пор остаюсь практически единственным человеком, который обнаружил эту главную ошибку современной
философии; я показал, что все философы (за исключением Лейбница), начиная с Декарта и его последователя Спинозы, исходили из принципа разрушения и революции в отношении религиозной жизни, из принципа, который в области
политики породил конституционный принцип; я показал, что кардинальная реформа невозможна, если только она не будет проходить и в
философии и в
политике.
Это прежде всего религиозное беспокойство и религиозное искание, это — постоянный переход в
философии за границы философского познания, в поэзии — за границы искусства, в
политике — за границы
политики в направлении эсхатологической перспективы.
Тогда в сфере мысли «испугались всесильного господства начал разума, которое провозгласила материалистическая
философия XVIII века; в сфере практической жизни и
политики — самодержавия народа, которое провозгласил Руссо.
Анна Петровна. Ах… Полно тебе молоть чепуху! Дело ведь очень просто: к тебе пришла женщина, которая тебя любит и которую ты любишь… Погода прелестная… Что может быть проще? К чему же тут эта
философия,
политика? Порисоваться разве хочешь?
«В области
политики,
философии, богословия Каренин сомневался или отыскивал; но в вопросах искусства и поэзии, в особенности музыки, понимания которой он был совершенно лишен, у него были самые определенные, твердые мнения».
Маркс был интеллектуален, он придавал огромное значение теории,
философии, науке, он не верил в
политику, основанную на эмоциях, он придавал огромное значение развитию сознания и организации.
Все «правые» или «левые» уклоны в
философии или в
политике рассматриваются, как уклоны еретические.
«
Философии он не терпел, а
политике, вишь, можно научиться самому на службе.
Влиятельная
философия перестает быть академической, школьной, как влиятельная
политика перестает быть парламентской.
Таким ему представилась европейская жизнь,
политика, масонство,
философия, филантропия.
Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о
политике, поэзии и
философии.